Евпаторийские династии: БАРТЕНЕВЫ. А. Грановский 'Помню имя свое'

Был в нашем городе такой парень — каждый вечер приезжал на инвалидной коляске к танцплощадке «Радуга» и, замерев у входа, мог часами смотреть на нарядную публику, на девушек... Потом делся неизвестно куда. И в самом деле, куда деваются выброшенные из жизни?..

Еще вспомнил, как на курорте, где однажды отдыхали с мамой, по курзалу в одинаковых колясках, парами, «прогуливались» калеки. Были среди них и совсем молодые.

Нет, ни за что. Обрекать Светку на всю жизнь катить перед собой коляску. Сделать ее своей служанкой. Чтобы ненависть капля за каплей наполняла ее сердце...

Впервые подумал о будущем. Может, и в самом деле стать учителем? Так сказать, вернуть обществу должок, ведь самому себе стыдно признаться, в институт приняли по причине пола. В то время в газетах писали, что школе нужны прежде всего мужчины. Вот и восторжествовал принцип необходимости. О чем думал Бартенев, когда решил посвятить себя школе? Это сейчас в городе есть улица Бартенева. А тогда был чудаковатый математик с лицом аскета, вечно перепачканный мелом и чернилами. Его мелок крошился в руке, отбивая на доске торопливую дробь, но все равно не поспевал за бегом мысли.

Федор Александрович превращал урок в азартную игру, в расчет принимались только смекалка и мысль. Никаких прошлых заслуг. Это был своеобразный марафон: то один вырывался вперед, то другой — но к финишу приходили все одновременно.

Хорошо помню, как преображался закоренелый двоечник Кукаренко по кличке Кука (который и школу-то закончил со справкой), с каким нетерпением он тянул руку. Это был его звездный час — единственный шанс доказать, что он может — может не хуже отличников, не хуже хитроватых хорошистов, которые в эту минуту пригнули головы, потому что над партами летал указующий перст: ты, ты, ты...

И Федор Александрович легкой рукой выводил Куке пятерку, а номенклатурным отличникам — колы, которые называл «щелчками судьбы», подразумевая, что в жизни многих ждут удары и побольнее.

«Думайте, думайте, думайте!.. Кто готов? Саша... Лена...».

На всю жизнь запомнился   этот   призыв — «думайте!».

Высокий и худой, с огромным, набитым тетрадями портфелем, который клонил его щуплую фигуру к земле, Федор Александрович не щадил себя. Незадолго перед смертью ему присвоили звание заслуженного.

Я помню другой день. Множество народа со всего города и всего Союза, видные ученые — доктора наук, которым много лет назад Федор Александрович не уставал повторять свое: «Думайте!», и подумать не могли, как на самом деле скромно жил их учитель: тесная комнатка, набитая до половины книгами, такая же крохотная кухонька с газовым таганком, стол, диван, двор на десяток хозяев.

Иногда я проваливался в полудрему, вызывая смутные видения прошлого, словно куда-то еду и никак не могу доехать. Ах, да... Светка... сегодня же десятое. Что-то должно случиться десятого. Регистрация! На сегодня назначена регистрация, могут прийти расписывать, бракосочетание... Более чем прозрачный намек, что кто-то из двоих с браком.

Что же никого нет? Ни мамы, ни Светки... Впрочем, все равно. Может, оно и к лучшему. Снова обстоятельства, я тут ни при чем.

Но Светка не пришла — ни сегодня, ни завтра, ни потом.

---

Комментарии: